БЕЗДОМНЫМ ЖИЛЬЦАМ ОБЕЩАЮТ РАЗОБРАТЬСЯ И ГРОЗЯТ УГОЛОВНЫМ ПРЕСЛЕДОВАНИЕМ!
2 декабря 2019 года жильцы дома Красногвардейская 79 (Геленджик) организовали в Краснодаре пикеты перед генпрокуратурой и администрацией края. И к той и к другой инстанции у них есть простой вопрос — почему их оставили без жилья? Почему и городские власти и прокуратура решили добиваться через суд сноса их дома через полтора года после начала продажи квартир (на данный момент судебное решение принято). Дом ещё не снесён, но уже отключен от коммуникаций. Те, кто в него заселился, были вынуждены его покинуть. Отметим, что большинство жильцов ради покупки квартир в этом доме продали единственное жильё и теперь находятся в крайне бедственном положении.
Кроме этого к прокуратуре есть особый вопрос. А именно — почему практически сразу после того, как инициативная группа снова активизировала свою работу, Самаркиди Виктор Владимировичу (член инициативной группы и юрист инициативной группы) был вызван на допрос в следственное управление при УВД Края. Ему было официально объявлено, что с него снимается статус потерпевшего (по делу, возбуждённого против застройщика). Более того, его порадовали тем, что вскоре он сам может стать обвиняемым. Соучаствовал застройщикам, понимаешь ли… ( Collapse )
Княжна Китти Мещерская. Жила в роскоши. Она была аристократка. Все у неё было: дворец, драгоценности, платья, рояль... Она воспитывалась в пансионе для благородных девиц. Носила тугие корсеты - для осанки. Такие, что дышать трудно. Вставала в шесть утра и умывалась ледяной водой. Шла с девочками на молитву. В спальне было двадцать девочек, у каждой - своя железная кроватка, хлипкая подушка, тонкое одеяльце; температура - десять градусов. Одежду надо было так сложить на стульчике, чтобы классная дама видела: чулки на месте! От холода иные девочки пытались в чулочках спать. Их наказывали: оставляли без обеда. Ну, помолятся и идут завтракать: чай и хлеб с маслом. Все. Кормили мало; если кто тайком что-то съест, например, бутерброд родители принесут - наказывали. Родители раз в неделю навещали. И общались при классной даме с девочкой. А выходных не было; пели в хоре и молились. И изучали хорошие манеры: доносить подло. Надо делиться, если разрешили лакомство получить от мамы с папой. Надо держать осанку и приседать в реверансе - тренироваться. Дорогое белье носить - вульгарно; белье должно быть просто чистым. А деньги лучше бедным отдать. Княжна потом попала в подвалы Лубянки - и преспокойно в тюрьме выжила. А потом в войну служила в ПВО, бомбы зажигательные тушила. И ездила с концертами на фронт. И писала военные марши. И была замужем за лётчиком. И ещё три раза была замужем. И прожила 91 год, без драгоценностей, дворцов, платьев - но с прекрасной осанкой. И с прекрасным аристократическим воспитанием: жаловаться нельзя, доносить нельзя, нужно делиться и при первой возможности - приседать. Тренироваться. Быть бодрым, не ныть и подавать пример другим. Это и есть настоящее аристократическое воспитание, благодаря ему княжна выжила и все пережила. И даже ее медалью наградили за оборону Москвы. И дали хорошую пенсию, которой Китти делилась. Потому что надо делиться! Так что ребёнка надо баловать, конечно. Но и воспитывать надо. Впереди жизнь; а жизнь редко балует, к сожалению. И иногда выжить позволяет только воспитание... Умение держать осанку.
Что касается моральных проблем, то их каждый решает самостоятельно. Но что касается меня, мне было очень сложно. Я вообще и раньше-то никогда не представляла себя без работы. Но при муже, занимаясь детьми, один из которых инвалид, я еще могла это как-то пережить. А теперь в одночасье из уважаемой высокостатусной домохозяйки я превратилась в нищего безработного изгоя. Хотя делала то же самое – ведь хозяйство и детей с моих плеч никто не снял, разве что мужа не надо было уже обслуживать.
В сущности, нельзя даже сказать, что у меня не было работы или мне нечем было заняться. Помимо детей, у меня была как раз на тот момент вполне респектабельная работа: именно в это время мои книги внезапно получили некоторое признание, их начали печатать, я даже стала получать гонорары; пришло предложение написать на заказ, и я год занималась этим заказом.
Но на эти гонорары жить было нельзя. Первый я честно заявила в качестве дохода, и его полностью вычли из пособия, да еще нахамили мне при этом в письме. Остальные – сейчас уже можно начинать осуждение – я скрыла от государства, и только поэтому смогла купить эту машину за 500 евро и пару раз съездить с детьми куда-то – в Россию и в Мюнхен на неделю. Но писательство, вот сюрприз – это тоже труд (уж точно если пишешь на заказ, причем нон-фикшн). И однако я понимала, что очень маловероятно, что я заработаю таким образом достаточно хотя бы для скромной жизни в Германии. А меня очень удручало обстоятельство моей зависимости, неспособности обеспечить себя и детей. Я готова была работать кем угодно, кроме разве что, проституции. Я хотела уехать в Россию, потому что там-то как раз ЛЮБУЮ, какую-нибудь работу найти можно. Но отец не дал разрешения на вывоз детей, так что этот вопрос тоже был закрыт.
Надо сказать, что хотя по самой идее Харц-4, и на практике безработных очень часто дергают, заставляют проходить бессмысленные курсы, бесплатно работать – в нашем учреждении сидели, как видно, пофигисты. А может, считали, что мать двоих детей можно и в покое оставить. Но меня никто не дергал и не интересовался, ищу я работу или нет.
А я искала. Каждодневно просматривала объявления в интернете, в газете, обходила магазины и кафе в центре города в поисках объявлений «требуется». Обзванивала все возможные варианты. Писала резюме, что требовало дополнительных расходов – бумага, фотография, почта. Я написала во все учреждения по уходу – меня даже на собеседование никуда не пригласили. Искала и работу на полный день и хотя бы на неполный.
Помнится, в детстве я смотрела американский фильм, герой которого заявляет: «Я не боюсь ада. Я уже был безработным, а это хуже ада». Мы не особенно-то ему верили. Какой уж там особый ад в безработице, тем более, что в Америке, говорят, платят хорошие пособия… ( Collapse )
Предисловие для альтернативно одаренных господ с функциональной неграмотностью: это воспоминания давних лет, никак не отражающие моего сегодняшнего статуса и психологического состояния.
Предупреждение для господ с альтернативными этическими системами: за упоминание в комментарии слов "жопа" и "мыть", а также любые проявления любого национализма - немедленный бан.
_____________________ Как мы помним, с предшкольной практики в доме Каритаса я ушла с необъяснимым для меня напутствием социальной работницы о том, что «эта работа не для тебя» (как будто, кстати, социальная работница хоть что-то понимает в уходе).
Но с тех пор прошел год, и я полагала, что ну кто же будет запоминать какую-то ученицу, которых через этот дом проходят десятки, если не сотни в год? Наивно так полагала.
Мы, три ученицы, пришли знакомиться с домом еще до практики. Нас встретила, лучезарно улыбаясь, директриса. Каждой из нас пожала руку, но на мне ее улыбка почему-то погасла. Я помнила про необходимость демонстрировать коммуникативные навыки. Выждала удобный момент во время экскурсии по дому и спросила, где можно будет парковать машину. Директриса промолчала. Я удивилась, и когда она еще раз предложила задавать вопросы, снова повторила тот же вопрос. И вновь молчание. На вопросы других учениц директриса отвечала очень мило.
Может быть, я неправильно интерпретирую ее поведение? Может, она все-таки не расслышала, да и ее косые взгляды – просто случайность? Ну не могла же она запомнить, как я год назад прошла вместе с ней по коридору и так смутилась, что слишком односложно вела светскую беседу? Я решила, что все это случайность.
Меня направили в отделение, где начальницей была некая Гундула. Но правда, вначале она довольно долго была в отпуске, так что познакомилась я с ней позже.
Мне назначили наставницу – тоже бывшую россиянку по имени Тамара. В России она была метеорологом по профессии, а здесь вот переучилась на медсестру. И опять же, первую половину практики – два месяца – все шло просто чудесно. Работать мне нравилось – даже больше, чем в мобильной службе. Интересно было с пациентами, с ними складывались трогательные отношения. Коллеги тоже были в порядке.
Промежуточная беседа протекла без всяких проблем. Тамара не нашла у меня никаких ужасающих дефицитов, «работаешь ты хорошо, все у тебя нормально». Про коммуникацию тоже ничего не было сказано плохого. Наоборот, Тамара похвалила, что я неплохо провожу со стариками занятия – читаю с ними газету после завтрака.
Я уже приготовилась выдохнуть с облегчением. Не тут-то было! ( Collapse )
Итак, я поступила в школу по уходу за стариками, чтобы стать медсестрой. Поначалу учеба сопровождалась эйфорией. Никакой сложности, разумеется, не было, кроме проблемы не заснуть на занятиях от скуки. Я была там, понятное дело, самой умной и помогала другим студентам разобраться в анатомии и физиологии. После многих лет «ничегонеделания» дома с двумя детьми школу я воспринимала как отдых.
И вот началась первая практика. Все профессиональное образование в Германии устроено так: половину или более времени ученик работает по специальности (при этом его обычно нещадно эксплуатируют, хотя бывают и исключения), а остальное время учится в школе.
На практику меня направили в мобильную службу того же Каритаса. Это учреждение оплачивало мою учебу и было для меня основным. Опять же вначале мне все очень нравилось: ранним холодным утром мы встречались с наставницей или другой опытной сестрой у фирмы, забирали ключи и лекарства и отправлялись в «полет» по темным улицам. Мы давали таблетки, ставили уколы, мерили сахар, делали перевязки, мыли тяжелых пациентов, пересаживали в кресло, кормили и так далее. Сестры, конечно, предпочитали глянуть, как я мою – вполне нормально – и оставить меня с работой наедине, а сами в это время мило болтали с родственниками пациента или вообще ехали к следующему или просто отдохнуть.
Но мне нравилось работать, и никаких проблем не возникало. Все было хорошо. Я помнила о необходимости демонстрировать свои коммуникативные навыки и беспрерывно болтала с сестрами, пациентами и их родней.
Директор станции, мужчина, тоже был со мной очень мил и даже сказал: - Вы, главное, не волнуйтесь! Вы не можете сделать ошибку! Вы же ученица. Вам прощается абсолютно все. Все было хорошо примерно половину практики. А потом у нас с наставницей состоялась «промежуточная беседа». ( Collapse )
Как уже говорилось, работать в Германии я начала поздно. Семь лет провела с больным ребенком и вторым – здоровым, но маленьким. Меня этот факт беспокоил, но не слишком – в конце концов, еще будет время устроиться на работу, получить профессиональное образование. Я была еще молода, куда торопиться?
Мы оба с мужем приехали с незаконченным высшим образованием – оба после 4-го курса, я – медицинского, он – технического вуза. Мужу, разумеется, сидеть с больным малышом было не нужно, он имел возможность учиться и работать с самого начала. По правде сказать, где-то вкалывать ради денег муж не очень стремился, и первые два года мы сидели на пособии. Но потом муж получил направление на курсы от биржи труда, двухгодичная школа программистов, закончил эту школу и стал работать программистом.
Зарплаты мужа хватало на то, чтобы оплатить квартиру и питаться – нам двоим и детям (на детей еще платили детское пособие). Уже одежду надо было покупать секонд хэнд или самую дешевую, поездок у нас особых не было, в отпуска не ездили, только в Россию слетали пару раз. Ни о какой покупке домов, шикарных машин, поездках в тропики речь не могла идти и близко.
Но я была неприхотливой, и меня в этом плане все устраивало. Хотя я никогда не покупала себе тряпки дороже 15 – по тем ценам – марок. Покупка зимней куртки за 40 марок представлялась бешеной тратой и расточительством.
Мы и приехали, как уже рассказывалось, из крайне нищего и полуголодного состояния в 90-е годы, могли помогать родственникам и друзьям в России, которым тогда эта помощь действительно была нужна. Так что мы считали, что отлично устроились.
Мой трудовой опыт в первые годы – это только «подработка» уборщицей в частных домах у немцев, куда меня все норовила устроить свекровь. По правде сказать, она меня в первый же день по приезду в Германию потащила устраиваться уборщицей в какую-то школу. Там попробовали со мной поговорить, поняли, что я ни в зуб ногой в немецком, и отказали. Но позже я начала все-таки, как здесь говорят, «путцать» (от слова putzen, то есть мыть, чистить). Немного, от силы раз в неделю.
После того, как младшая пошла в садик, а сын уже ходил в школу, я начала заново свою трудовую жизнь. Но в первый год это была приятная и необременительная работа – я трудилась в издательстве у друзей. Принимала и отправляла по почте заказы, беседовала с клиентами, редактировала. Когда дети приходили домой, они могли еще пару часов побыть у подруги, в доме которой и располагалось издательство. Но затем мы переехали, и эта лафа закончилась.
Я не ожидала ничего особенного, и в моих планах значилось – окончание какой-нибудь школы медсестер и работа медсестрой. ( Collapse )
Скажу сразу, я не являюсь специалистом в области образования и рассказывать об этом буду с точки зрения потребителя: мои дети учились в школе, мои знакомые учились в школе, сама я закончила профессиональную школу, и вот что меня при этом удивляло, что показалось необычным, в общем – мои впечатления в чистом виде.
Итак, начнем с дошкольного образования. Как я уже писала, в случае с детскими садами у нас конкретно все было плохо. Мы жили в небольшом городе, где нет так называемых Tagesstätte, то есть садиков в российском понимании – где дети действительно остаются на весь день. А большинство детских садов работает так: утром с 8-9 до 12 и потом еще с 14 до 16. То есть в 12 ребенка необходимо забрать, а если есть желание, в 14 можно привести еще на 2 часа. Детей в садике не кормят (надо давать завтрак с собой). Регулярных занятий никаких нет, хотя воспитатели по своей инициативе что-то придумывают – то что-нибудь мастерят, то идут на прогулку по городу. Но специально детей ничему не учат. В основном функция воспитателя – присмотр чтобы детки друг друга не убили.
Сейчас вроде бы правительство начинает понимать, что основная причина низкой рождаемости – невозможность для матерей работать, пока ребенку не исполнится 8-10 лет. И в самом деле, здесь даже считается, что «ребенку нужна мать», и как же можно работать! Но экономическая ситуация давно уже требует, чтобы женщина именно работала без перерыва – на зарплату мужчины, как правило, давно уже не прожить. Однако о какой работе может идти речь, когда ребенок в садике с 9 до 12? Помощь родственников здесь совершенно не принята, бабушкам ребенка не отдают. Няня? Настоящей няне, как в России, нужно платить хотя бы минимальную зарплату, это больше тысячи евро в месяц. Существуют «семейные детские сады» («дневная мама», Tagesmutter) – то есть некоторые женщины берут к себе в дом чужих детей и таким образом зарабатывают. Это тоже стоит дорого, сейчас не знаю, а 15 лет назад стоило 3 евро в час, где-то 25 евро в день. Конечно, если мать уже имеет образование и высокую зарплату, то и такой частный сад, и даже иногда няня может окупиться… но парадоксальным образом, именно женщины с в/о рожают детей реже других (примерно каждая вторая не планирует ребенка вообще); а если уж рожают, то сидят с ними дома, чтобы «насладиться материнством», поскольку их социальная страта это позволяет – есть накопленные средства, пассивный доход или богатый муж . В основном же детей рожают, как принято считать в рунете, «идиотки», то есть основная масса трудящихся женщин. А для них даже семейный детский сад практически недоступен. Правда, для одиноких матерей такой сад может оплатить государство – а для замужних вообще никак.
Но сейчас появилось больше обычных детских садов, где ребенок остается на весь день и получает горячий обед.( Collapse )
